Неизвестно, была ли Маша Слепцова самым маленьким бойцом на всем I Украинском фронте, но в своем батальоне с ростом в 1 м 50 см такая она была одна. И именно этой хрупкой якутянке довелось дойти до Берлина, начертав в мае 1945-го на разрушенном Рейхстаге: «Мария Слепцова, старший сержант».
Как всякий фронтовик, прошедший войну на передовой, вспоминать о ней Мария Афанасьевна категорически не любила. Когда однажды кто-то из младших внуков восхитился, что любимая бабуля была там, где «все взрывалось, и вообще было здорово», она немедленно его восторги оборвала: «На войне ничего хорошего нет!»
Она знала, о чем говорила. Потому что практически первый же день на реальной войне закончился для нее первой (и не последней!) контузией. Потому что смертей за два с лишним года на фронте она насмотрится столько, что потом, в мирной жизни, уже не будет бояться ничего…
Уникальный человек уникальный судьбы. Пожалуй, это первое, что пришло мне на ум, пока ее дочь, Ирина Романовна Кирилина, раскладывала на столе изрядно обветшавшие за давностью лет документы, рассказывая о матери:
— Мама ведь родом из Бетюнцев, что в Намском районе. Знала Максима Аммосова, известную большевичку Дору Жиркову, даже нянчилась с ее сыном. А в 1936 году уехала в Новосибирск, поступив работать на обувную фабрику им.С.Кирова. Именно там ее и застала война…
Из воспоминаний Марии Слепцовой: «22 июня 1941 года мы узнали, что внезапно и вероломно фашистские варвары напали на нашу Родину. Все цеха фабрики быстро перешли на выпуск только военной обуви. Мы работали без выходных, подряд по две смены. К концу 1941-го на фабрике остались в основном женщины, пожилые мужчины и молодежь, имеющая отсрочку от армии по состоянию здоровья. Несмотря на это коллектив был сплоченным и мужественно переносил трудности военного времени…»
Наверное, она могла бы так и работать на фабрике до самой Победы, сутками напролет выкраивая из тяжелых кож солдатские ботинки и сапоги, в которых на фронте подчас нуждались не меньше, чем в боеприпасах. Но жить, как жили, когда на фронт один за другим уходят друзья, невозможно. А когда их матери начинают получать похоронки, ты просто не можешь смотреть им в глаза…
Вскоре в том же 1941 году в Новосибирске открылись двухгодичные курсы медсестер. Стоит ли говорить, что туда она записалась одной из первых?
С этого времени обычный день Марии выглядел так: с утра в цех, вечером – на курсы. А после – на железнодорожный вокзал: каждый день в десять часов вечера в Новосибирск прибывал очередной эшелон с ранеными, которых ждали госпитали в тылу. И нужно было быстро выгрузить из вагонов носилки с искалеченными больными, немедленно отправив эшелоны назад.
Домой она возвращалась ближе к утру, без сил падая на кровать. Но уже через несколько часов вскакивала снова – на смену…
«Деточка, вы не поднимете бойца!»
Курсы медсестер Мария окончит на «отлично». И тут же напишет заявление в военкомат: «Прошу призвать на передовую санитаром». Пока ждала призыва, чтобы не потерять квалификацию, устроилась еще и в местный госпиталь: по ночам дежурить у постели тяжелораненых.
Ее время пришло месяцев через пять – в апреле 1943-го она получит, наконец, свою повестку. Вот только носилки с ранеными вытаскивать с поля боя ей не довелось.
— Мама была такая хрупкая и маленькая, что, поглядев на нее, в военкомате сказали: «Вы же не поднимете раненого бойца!». И ее отправили в Ташкент – на краткосрочные курсы военных поваров…
С отбытием из Ташкента после окончания курсов для нее закончится и мирная жизнь. Надолго – на два с лишним года. Тихие улочки среднеазиатского города, пахнущие дымком из тандыров, останутся далеко позади, а впереди… Там был ужас. Военный эшелон вез ее в разграбленную, пылающую Украину: местом назначения Марии стал I Украинский фронт, которым командовал маршал Константин Рокоссовский. В пути эшелон то и дело бомбили. Так что еще по дороге в свою часть они научились распознавать, когда летят немецкие самолеты, а когда родные, свои. Тогда же, по пути в батальон, она получит и боевое крещение.
Из воспоминаний Марии Слепцовой: «…Быка запрягли в телегу, загрузили продуктами, сверху посадили меня и отправили в боевую часть на передовую – продовольствие отвезти. Сказали, за поворотом меня встретит солдат и проводит, куда надо. Смотрю, и правда, стоит. Махнул рукой, дескать, езжай дальше. А тут самолет немецкий летит. Мой бык остановился и вперед никак не идет. Я хотела слезть с него и повернуть телегу в редкий лесок. Вдруг, слышу – бомба летит. Дальше взрыв и больше не помню ничего. Очнулась уже в какой-то землянке. Ни быка, ни телеги…»
Ирина Романовна Кирилина с наградами мамы.
Война войной, а обед по расписанию
В 311 отдельном ремонтно-восстановительном батальоне, куда ее определили, чинили всякую военную технику, покалеченную в боях: танки, самоходки, автомобили. Чтобы обеспечить непрерывность поставки бойцам техники на ходу, ремонтники следовали сразу же за передовыми частями, поэтому практически всю войну повар Маша Слепцова находилась в эпицентре боев.
Все тяготы – наравне с мужчинами. «На Украине, мама рассказывала, как пойдут дожди – все, дорог нет. И вот тянут они на лошадях, быках, а то и на себе орудия, технику, ее полевую кухню… Грязь выше колена. А на ночь – хорошо, если найдется крыша над головой, а чаще в чистом поле ночевать приходилось. «На один край шинели ложишься, говорила мама, другим укрываешься. Под голову – вещмешок», – вспоминает Ирина Романовна.
Однажды, когда шли особо тяжелые бои, она попросила командира выдать ей вместо черпака винтовку и отправить на огневой рубеж. А он, посмотрев на хрупкую упрямую девчонку, отрезал: «Ваша задача – бойцов кормить! Да так, чтобы у них были силы воевать».
Из воспоминаний Марии Слепцовой: «И вот так, одна со своей полевой кухней, я кормила весь батальон. Старалась, чтобы всем хватало, и было вкусно. Работа была тяжелая. На кухне три котла: варила суп, кашу, чай. Все нужно было самой приготовить, а потом солдатам раздать. Об усталости и сне забывала. Спокойно было только тогда, когда враг отступал. Если солдаты находились на позиции, еду я им относила прямо туда…»
Как она умудрялась управляться с огромными котлами и баками, успевая кашеварить под обстрелом? Сегодня этот вопрос ей уже не задать.
— Мама говорила, «война войной, а обед по расписанию». Ее день начинался в 5 утра, и она сразу же шла на свой пост… И неважно, что там вокруг – снег, град, артобстрел, бомбежка… Бойцов надо кормить! – вспоминает ее дочь.
В итоге одну из самых дорогих ее сердцу медалей – «За боевые заслуги», она получит именно за это – бесперебойную работу полевой кухни. Командир напишет в наградном листе: «В течение 7 месяцев старший сержант Слепцова работала одна с 5 до 23 часов и не роптала на тяжесть службы. С ее приходом улучшилось качество пищи, она содержит кухню в образцовом порядке». Позже к этой награде добавятся и другие – медали «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне в 1941-1945 годах» и т.д.
Не сделав за всю войну выстрела, она воевала с врагом по-своему – стараясь досыта накормить тех, кто уходил на огневые позиции и откуда не всякий возвращался. «Сытому воевать легче», – эту фронтовую истину она усвоила с самого начала. И не забывала о ней до конца войны.
Бараки, бараки, бараки…
Из воспоминаний Марии Слепцовой: «Наш батальон был интернациональный. Солдаты разных национальностей дружили между собой, все были, как одна семья, как родные. Ко мне все хорошо относились. В то время наша армия освобождала Одессу и Днепропетровск. Мы с боями шли по Украине. Много повидала я городов и поселков, сожженных и разрушенных фашистами. В одном поселке видела троих повешенных мужчин, один совсем молодой, и у каждого – страшные раны от фашистских издевательств…»
Роман Николаевич Уваровский.
Но особым ужасом для них, уже немало повидавших, стал Освенцим – они вышли к нему, когда, уже в составе Первого Белорусского фронта под командованием маршала Георгия Жукова, освобождали Польшу. «Бараки, бараки, бараки… И кости повсюду. И черепа», – вот что навсегда врежется ей там в память.
— Вот почему везде их, советских солдат, встречали как освободителей. Это было и в западных регионах нашей страны, и в Польше. Местные жители, говорила мама, приглашали к себе на постой, делились и помогали, чем могли, – говорит Ирина Романовна.
Тем разительнее тот контраст лжи о войне и роли нашей страны в разгроме фашизма, которая льется в последние годы на головы новых поколений, особенно в той же Польше и на Украине.
— Знаете, иной раз я думаю, как хорошо, что мама всего этого уже не слышит, – говорит ее дочь. – Она бы этого точно не пережила…
Родная водичка…
Из воспоминаний Марии Слепцовой: «Очень напряженными были бои на подступах к Берлину. Особенно жестоко они шли в самом городе 2 мая… Наконец, мы подошли к поверженному рейхстагу. Командир батальона поздравил нас, и мы все расписались на его стенах. Рейхстаг был сильно разрушен, а его стены были так испещрены солдатскими росписями, что свободное место нашлось с трудом… 9 мая 1945 года был объявлен Днем Победы. Мы пели песни, ели, кто сколько хотел, и спали в этот день спокойно. Назавтра ждали приказ о демобилизации. Когда война закончилась, я вдруг почувствовала страшную усталость. Все время думала о доме, о родных…»
Тогда, в мае 1945-го, она, конечно, еще не знала, что война изрядно покалечила и ее собственную семью: в Польше погиб ее старший брат – Василий Афанасьевич Слепцов.
Не знала, что всего через несколько лет, вернувшись в Якутск, она встретит хорошего человека – тоже фронтовика Романа Николаевича Уваровского, который прошел войну командиром отделения противотанковой роты учебного полка Московского военного округа. И что семейное счастье долгим не будет – муж уйдет из жизни в 1952-м, оставив ее с сыном и дочерью на руках…
Не знала, что ей самой судьба отмерит почти целый век – она покинет мир в 95 лет. И что одарит ее прекрасными внуками, один из которых, Михаил Слепцов, окончит Военно-морской институт в Санкт-Петербурге, чем она всегда будет очень горда. Сегодня у него, кадрового военного, уже несколько командировок в Сирию. А в декабре 2017-го ему вручили очередную медаль.
…Все это будет потом – когда начнется ее долгая-долгая жизнь без войны. А тогда, в 1945-м, она только привыкала к тишине.
Сразу после демобилизации, Мария Афанасьевна сначала вернется в Новосибирск, откуда ее призывали. И годы спустя лучшая подруга пришлет ей оттуда в Якутск письмо, вспоминая, каким был первый день мирной жизни военного повара Марии Слепцовой:
«Марусенька! Еще раз спасибо за ласковое письмо твое. Все помню: как мы жили в войну, как я в армию тебя провожала… А когда ты вернулась, моя мама налила в таз воды, чтобы ты умылась, и когда ты зачерпнула ее в ладони, то заплакала: «Родная водичка…»
Елена ВОРОБЬЕВА, сайт http://sakhaparliament.ru/
